Неточные совпадения
Первая, которая замыслила похитить бразды глуповского правления, была Ираида Лукинишна Палеологова, бездетная вдова непреклонного характера, мужественного сложения,
с лицом темно-коричневого цвета, напоминавшим старопечатные изображения.
Потом она вспомнила худую-худую фигуру Петрова
с его длинною шеей, в его
коричневом сюртуке; его редкие вьющиеся волосы, вопросительные, страшные в первое время для Кити голубые глаза и его болезненные старания казаться бодрым и оживленным в её присутствии.
Среднего роста, плотный,
с вертлявою походкой, Михайлов, в своей
коричневой шляпе, оливковом пальто и в узких панталонах, тогда как уже давно носили широкие, в особенности обыкновенностью своего широкого лица и соединением выражения робости и желания соблюсти свое достоинство произвел неприятное впечатление.
Уже сукна купил он себе такого, какого не носила вся губерния, и
с этих пор стал держаться более
коричневых и красноватых цветов
с искрою; уже приобрел он отличную пару и сам держал одну вожжу, заставляя пристяжную виться кольцом; уже завел он обычай вытираться губкой, намоченной в воде, смешанной
с одеколоном; уже покупал он весьма недешево какое-то мыло для сообщения гладкости коже, уже…
Не успел он выйти на улицу, размышляя об всем этом и в то же время таща на плечах медведя, крытого
коричневым сукном, как на самом повороте в переулок столкнулся тоже
с господином в медведях, крытых
коричневым сукном, и в теплом картузе
с ушами.
Это займет, впрочем, не много времени и места, потому что не много нужно прибавить к тому, что уже читатель знает, то есть что Петрушка ходил в несколько широком
коричневом сюртуке
с барского плеча и имел, по обычаю людей своего звания, крупный нос и губы.
Московское платье оказалось превосходно:
коричневые полуфрачки
с бронзовыми пуговками были сшиты в обтяжку — не так, как в деревне нам шивали, на рост, — черные брючки, тоже узенькие, чудо как хорошо обозначали мускулы и лежали на сапогах.
Раскольников оборотился к стене, где на грязных желтых обоях
с белыми цветочками выбрал один неуклюжий белый цветок,
с какими-то
коричневыми черточками, и стал рассматривать: сколько в нем листиков, какие на листиках зазубринки и сколько черточек? Он чувствовал, что у него онемели руки и ноги, точно отнялись, но и не попробовал шевельнуться и упорно глядел на цветок.
Ни она, ни Катерина Ивановна не были в трауре, за неимением платьев; на Соне было какое-то
коричневое, потемнее, а на Катерине Ивановне единственное ее платье, ситцевое, темненькое
с полосками.
На нем был хорошенький летний пиджак светло-коричневого оттенка, светлые легкие брюки, таковая же жилетка, только что купленное тонкое белье, батистовый самый легкий галстучек
с розовыми полосками, и что всего лучше: все это было даже к лицу Петру Петровичу.
Тяжелая дорогая мебель стояла в обычном чопорном порядке вдоль стен, обитых
коричневыми обоями
с золотыми разводами; покойный Одинцов выписал ее из Москвы через своего приятеля и комиссионера, винного торговца.
Вошел человек лет шестидесяти, беловолосый, худой и смуглый, в
коричневом фраке
с медными пуговицами и в розовом платочке на шее. Он осклабился, подошел к ручке к Аркадию и, поклонившись гостю, отступил к двери и положил руки за спину.
Явился писатель Никодим Иванович, тепло одетый в толстый,
коричневый пиджак, обмотавший шею клетчатым кашне; покашливая в рукав, он ходил среди людей, каждому уступая дорогу и поэтому всех толкал. Обмахиваясь веером, вошла Варвара под руку
с Татьяной; спросив чаю, она села почти рядом
с Климом, вытянув чешуйчатые ноги под стол. Тагильский торопливо надел измятую маску
с облупившимся носом, а Татьяна, кусая бутерброд, сказала...
Ехали в тумане осторожно и медленно, остановились у одноэтажного дома в четыре окна
с парадной дверью; под новеньким железным навесом, в медальонах между окнами, вылеплены были гипсовые птицы странного вида, и весь фасад украшен аляповатой лепкой, гирляндами цветов. Прошли во двор; там к дому примыкал деревянный флигель в три окна
с чердаком; в глубине двора, заваленного сугробами снега, возвышались снежные деревья сада. Дверь флигеля открыла маленькая старушка в очках, в
коричневом платье.
«Вождь», — соображал Самгин, усмехаясь, и жадно пил теплый чай, разбавленный вином. Прыгал
коричневый попик. Тело дробилось на единицы, они принимали знакомые образы проповедника
с тремя пальцами, Диомидова, грузчика, деревенского печника и других, озорниковатых, непокорных судьбе. Прошел в памяти Дьякон
с толстой книгой в руках и сказал, точно актер, играющий Несчастливцева...
Легкие, как тени, одежды эти прикрывали сухое, костлявое тело старика
с двуцветным лицом; сквозь тускло-желтую кожу лица проступали
коричневые пятна какой-то древней ржавчины.
Его длинные ноги не сгибаются, длинные руки
с кривыми пальцами шевелятся нехотя, неприятно, он одет всегда в длинный,
коричневый сюртук, обут в бархатные сапоги на меху и на мягких подошвах.
Дальше пол был, видимо, приподнят, и за двумя столами, составленными вместе, сидели лицом к Самгину люди солидные, прилично одетые, а пред столами бегал небольшой попик, черноволосый,
с черненьким лицом, бегал, размахивая, по очереди, то правой, то левой рукой, теребя ворот
коричневой рясы, откидывая волосы ладонями, наклоняясь к людям, точно желая прыгнуть на них; они кричали ему...
По тротуару величественно плыл большой
коричневый ком сгущенной скуки, — пышно одетая женщина вела за руку мальчика в матроске, в фуражке
с лентами; за нею шел клетчатый человек, похожий на клоуна, и шумно сморкался в платок, дергая себя за нос.
Белые двери привели в небольшую комнату
с окнами на улицу и в сад. Здесь жила женщина. В углу, в цветах, помещалось на мольберте большое зеркало без рамы, — его сверху обнимал
коричневыми лапами деревянный дракон. У стола — три глубоких кресла, за дверью — широкая тахта со множеством разноцветных подушек, над нею, на стене, — дорогой шелковый ковер, дальше — шкаф, тесно набитый книгами, рядом
с ним — хорошая копия
с картины Нестерова «У колдуна».
Райский разобрал чемодан и вынул подарки: бабушке он привез несколько фунтов отличного чаю, до которого она была большая охотница, потом нового изобретения кофейник
с машинкой и шелковое платье темно-коричневого цвета. Сестрам по браслету,
с вырезанными шифрами. Титу Никонычу замшевую фуфайку и панталоны, как просила бабушка, и кусок морского каната класть в уши, как просил он.
Она надела на седые волосы маленький простой чепчик; на ней хорошо сидело привезенное ей Райским из Петербурга шелковое светло-коричневое платье. Шея закрывалась шемизеткой
с широким воротничком из старого пожелтевшего кружева. На креслах в кабинете лежала турецкая большая шаль, готовая облечь ее, когда приедут гости к завтраку и обеду.
До полудня она ходила в широкой белой блузе,
с поясом и большими карманами, а после полудня надевала
коричневое, по большим праздникам светлое, точно серебряное, едва гнувшееся и шумящее платье, а на плечи накидывала старинную шаль, которая вынималась и выкладывалась одной только Василисой.
Губернатор был в халате и юбке одного цвета, pensee [фиолетово-коричневого — фр.],
с темными тоненькими полосками.
Коричневые, розовые, желтые, темные:
с какими нежными струями и оттенками и какие массивные!
Я никак не ожидал, чтоб Фаддеев способен был на какую-нибудь любезность, но, воротясь на фрегат, я нашел у себя в каюте великолепный цветок: горный тюльпан, величиной
с чайную чашку,
с розовыми листьями и темным,
коричневым мхом внутри, на длинном стебле. «Где ты взял?» — спросил я. «В Африке, на горе достал», — отвечал он.
В дверях гостиной встретили нас три новые явления: хозяйка в белом чепце,
с узенькой оборкой, в
коричневом платье; дочь, хорошенькая девочка лет тринадцати, глядела на нас так молодо, свежо,
с детским застенчивым любопытством, в таком же костюме, как мать, и еще какая-то женщина, гостья или родственница.
Кроме черных и малайцев встречается много
коричневых лиц весьма подозрительного свойства, напоминающих не то голландцев, не то французов или англичан: это помесь этих народов
с африканками. Собственно же коренных и известнейших племен: кафрского, готтентотского и бушменского, особенно последнего, в Капштате не видать, кроме готтентотов — слуг и кучеров. Они упрямо удаляются в свои дикие убежища, чуждаясь цивилизации и оседлой жизни.
По улицам бегали черномазые, кудрявые мальчишки, толпились черные или
коричневые женщины, малайцы в высоких соломенных шляпах, похожих на колокола, но
с более раздвинутыми или поднятыми несколько кверху полями.
Мы обедали в палатке; запах от кораллов так силен, что почти есть нельзя. Обед весь состоял из рыбы: уха, жареная рыба и гомар чудовищных размеров и блестящих красок; но его оставили к ужину. Шея у него — самого чистого дикого цвета, как будто из шелковой материи,
с коричневыми полосами; спина синяя, двуличневая,
с блеском; усы в четверть аршина длиной, красноватые.
Между прочим, мы увидали тут темно-коричневое лицо, в белой чалме, и
с зубами еще белее.
Некоторые женщины из
коричневых племен поразительно сходны
с нашими загорелыми деревенскими старухами; зато черные ни на что не похожи: у всех толстые губы, выдавшиеся челюсти и подбородок, глаза как смоль,
с желтым белком, и ряд белейших зубов.
Между тем нас окружило множество малайцев и индийцев.
Коричневые, красноватые, полуголые, без шляп и в конических тростниковых или черепаховых шляпах, собрались они в лодках около фрегата. Все они кричали, показывая — один обезьяну, другой — корзинку
с кораллами и раковинами, третий — кучу ананасов и бананов, четвертый — живую черепаху или попугаев.
Старичок-священник,
с опухшим желто-бледным лицом, в
коричневой рясе
с золотым крестом на груди и еще каким-то маленьким орденом, приколотым сбоку на рясе, медленно под рясой передвигая свои опухшие ноги, подошел к аналою, стоящему под образом.
Когда же один из них, почтенного вида широкий старец,
с завитками полуседой бороды, как у Моисея Микель-Анджело, и седыми густыми вьющимися волосами вокруг загорелого и оголившегося
коричневого лба, надел свою большую шапку и, запахивая новый домодельный кафтан, пролез на лавку и сел, остальные последовали его примеру.
В то время как Нехлюдов целовался
с мужиком и брал от него темно-коричневое яйцо, показалось переливчатое платье Матрены Павловны и милая черная головка
с красным бантиком.
Наконец девушка решилась объясниться
с отцом. Она надела простенькое
коричневое платье и пошла в кабинет к отцу. По дороге ее встретила Верочка. Надежда Васильевна молча поцеловала сестру и прошла на половину отца; у нее захватило дыхание, когда она взялась за ручку двери.
Дверь распахнулась, и на пороге показалась сама Надежда Васильевна, в простеньком
коричневом платье,
с серой шалью на плечах. Она мельком взглянула на Привалова и только хотела сказать, что доктора нет дома, как остановилась и,
с улыбкой протягивая руку, проговорила...
— Ничего ты не понимаешь, —
с напускным равнодушием проговорила Заплатина, облекаясь в перекрашенное шелковое платье травяного цвета и несколько раз примеривая летнюю соломенную шляпу
с коричневой отделкой.
Я поймал одного жука и позже узнал его научное название — гигантский усач. Он является представителем фауны, оставшейся в Уссурийском крае в наследие от третичного периода. Жук был
коричневого цвета,
с пушком на спине,
с сильными челюстями, загнутыми кверху, и очень напоминал жука-дровосека, только усы у него были покороче. Длина тела его равнялась 9,5 сантиметра, а ширина — 3 сантиметрам.
Хозяйством у него заведывает бурмистр из мужиков,
с бородой во весь тулуп; домом — старуха, повязанная
коричневым платком, сморщенная и скупая.
Я пошел за ним. В гостиной, на середнем диване, сидела старушка небольшого росту, в
коричневом платье и белом чепце,
с добреньким и худеньким лицом, робким и печальным взглядом.
Войницын подвел меня к человеку маленького роста,
с высоким хохлом и усами, в
коричневом фраке и пестром галстухе.
Из новых древесных пород в этих местах я заметил пеклен — небольшое стройное дерево
с красно-коричневой корой и звездообразно рассеченными листьями, затем — сибирскую яблоню, дающую очень мелкие плоды, похожие скорее на ягоды, чем на яблоки.
Шерсть изюбра летом светло-коричневая, зимой — серовато-бурая
с бело-желтым зеркалом сзади.
Он в щегольском
коричневом фраке
с светлыми пуговицами; на руках безукоризненно чистые перчатки beurre frais. [цвета свежего масла (фр.).] Подает сестре руку — в то время это считалось недозволенною фамильярностью — и расшаркивается перед матушкой. Последняя тупо смотрит в пространство, точно перед нею проходит сонное видение.
Казалось, что природа сделала непростительную ошибку, определив ей носить темно-коричневый по будням капот
с мелкими оборками и красную кашемировую шаль в день светлого воскресенья и своих именин, тогда как ей более всего шли бы драгунские усы и длинные ботфорты.
Уже сильно завечерело, красные облака висели над крышами, когда около нас явился старик
с белыми усами, в
коричневой, длинной, как у попа, одежде и в меховой, мохнатой шапке.
На наре его обыкновенно стоит сундучок аршина в полтора, зеленый или
коричневый, около него и под ним разложены кусочки сахару, белые хлебцы, величиною
с кулак, папиросы, бутылки
с молоком и еще какие-то товары, завернутые в бумажки и грязные тряпочки.
Пониже глаз, по обеим сторонам, находится по белой полоске, и между ними, под горлом, идет темная полоса; такого же цвета,
с зеленоватым отливом, и зоб, брюхо белое; ноги длиною три вершка, красно-свинцового цвета; головка и спина зеленоватые,
с бронзово-золотистым отливом; крылья темно-коричневые, почти черные,
с белым подбоем до половины; концы двух правильных перьев белые; хвост довольно длинный; конец его почти на вершок темно-коричневый, а к репице на вершок белый, прикрытый у самого тела несколькими пушистыми перьями рыжего цвета; и самец и самка имеют хохолки, состоящие из четырех темно-зеленых перышек.